Теперь – главное. С огромным трудом, но Гудкова все-таки признала, что Ираклий Васильевич Шатунов в периоды отсутствия Строганова появлялся в доме Краевой по меньшей мере дважды...

На этом месте Галочка Романова посмотрела на Турецкого с невольным восхищением: Галя представляла, каких трудов должно было стоить Александру Борисовичу выпытать у Гудковой столь порочащие ее подругу сведения. А он ухитрился это сделать, да еще в день поимки Пуфа, что само по себе должно было занять все его усилия как автора идеи...

– Значит, – робко пискнула Романова, – Краева держала этого Шатунова про запас?..

Мужчины невольно усмехнулись, а Померанцев, конечно, не вытерпел:

– Вот такие вот вы и есть – так называемый «слабый пол»! Теперь тебе ясно, почему умные мужики женятся лишь изредка?..

Возмутиться Галя не успела, Александр Борисович сердито постучал по столу ручкой, призывая всех к тишине.

– Распустились! – с нарочитой суровостью произнес он. – Забыли, кто здесь начальник! Напомнить?.. То-то... Померанцев, еще слово – и отправишься к себе со всей этой пачкой, – Турецкий ткнул пальцем в бумаги, – анализировать базовые и экспертные данные самостоятельно! Так... Продолжим!

Что мы имеем в итоге? С одной стороны – брошенный певицей, как утверждает свидетельница Гудкова, все еще влюбленный в нее Шатунов. Судя по его внешности, мужчина достаточно темпераментный для того, чтобы возжелать отомстить и неверной любовнице, и ее новому, да еще более молодому, красивому и знаменитому, сопернику. Мотив, так сказать.

С другой стороны – давняя связь с Мохнаткиным, который, если исходить из уже известных нам фактов, давний знакомый, предположительно партнер и, с очень высокой долей вероятности, вообще обязанный Шатунову как минимум стартовым моментом своего бизнеса. Я имею в виду «культурную» часть, а не ту, что проходит уже не по нашему отделу... Кстати, ребята там здорово оживились, особенно когда услышали кликуху Кураж... Так что, Валерий, с завтрашнего дня у тебя, вероятно, будет помощник – от них... Ладно, это потом. Нас-то с вами интересует убийство.

Иными словами, Шатунов, если ему понадобилось наказать своих врагов, благодаря Мохнаткину располагал для этого и средствами... Надо полагать, теперь всем ясно, в каком направлении будем работать.

...Спустя два часа Галя Романова и мрачный Померанцев, которого перспектива обрести помощника из чужого подразделения вовсе не обрадовала, вышли из здания своего управления, дабы заняться – каждый своим – делом.

– Все это, конечно, и красиво, и логично, – хмуро сообщил в пространство Валерий. – Но лично я бы этого отморозка брал прямо сейчас, не задумываясь! Пока царапины на лапах не зажили – еще одна улика как-никак. А там – дожали бы, как нечего делать... Слушай, а ты сама-то в эту версию с ревнивым мачо из Минкульта веришь?

– Послушай, Померанцев, – Романова сердито посмотрела на Валерия, – все дело – в словах, понимаешь?

– Конечно, нет... При чем тут слова?

– При том, что подобрать их можно, говоря об одном и том же, по-разному! Ты сейчас можешь любую идею спокойно дискредитировать. А Александр Борисович совсем не о том говорил, что ты имеешь в виду... Да, я верю в эту версию! Потому что психология тоже наука! А она говорит нам – что?..

– Не нам, а тебе, – огрызнулся Валерий. – Лично мне она ничего не говорит!

– Остроумец ты наш... Может, попробуешь на минуточку представить мужика, обладающего богатством, по обычным меркам, почти немыслимым, властью, связями, а главное – в возрасте, когда на горизонте маячат уже явно последние в жизни женщины...

– Доживу – представлю наверняка!

– Не сомневайся!.. И вот этот мужик, причем так и не женившийся, сибарит и циник, неожиданно, уже на закате жизни, встречает свою роковую женщину...

– Красиво излагаешь, – фыркнул Валерий. – Тебе бы романы с таким стилем писать!

– А романы, между прочим, тоже из жизни берутся и пишутся! К твоему сведению, кто-то из великих сказал, причем по поводу научной фантастики, что нельзя придумать ничего такого, чего не было, нет или не будет когда-нибудь в жизни!

– Как это – нельзя?

– Очень просто! Потому что жизненный опыт любого человека, хоть тупицы, хоть гения, потому и называется «жизненный», что берется из жизни, а за ее рамки пока еще никому, кто не умер, прыгнуть не удавалось!

– Ну и ну! – Померанцев немного повеселел и посмотрел на Галочку с уважением. – Слушай, Романова, знаешь, что меня больше всего убеждает в правоте твоих слов?

– Что?

– Ты сама! – И, улыбнувшись ее вопросительному взгляду, пояснил: – До этого момента я был уверен, что красота и ум у женщины – понятия несовместимые. Думал, это сочетание выдумали романисты... Галочка, я ошибался!

Глава 16

Кольцо сжимается

– Ты хоть представляешь, с какой головной болью заявился?! – Константин Дмитриевич Меркулов с неподдельным возмущением поглядел на своего подчиненного и издал в дополнение к сказанному звук, напоминающий фырканье рассерженного кота.

Никакого впечатления на Александра Борисовича сия тирада не произвела: он и без Меркулова знал, что то, о чем он просит шефа, позволяется официально куда реже, чем утверждает общественное мнение.

– Костя, – спокойно произнес Турецкий, – дослушай меня, прежде чем фырчать. Как ты понимаешь, мне куда проще было бы обратиться с тем же самым к Денису Грязнову в его «Глорию», а не организовывать тебе упомянутую головную боль. Но мне, чтобы успешно завершить это следствие, нужно именно официальное разрешение на прослушку телефонов Мохнаткина... Что касается оснований – тебе что, мало двух убийств и подозрений на наркоту?..

– Каких еще двух?!

– А вот каких... – Александр Борисович извлек из принесенной с собой папки еще одну – немного пожелтевшую от времени. – Вот, смотри: я тут затребовал из архива через Славку Грязнова, конечно... Дело четырехлетней давности. Убили молодого парня, певца, менеджмент и продюсирование которого осуществляла фирма «Струна». Дело давно закрыто «за недостаточностью улик»... Вот постановление.

Однако среди свидетельских показаний есть два весьма между собой схожих: речь идет о ближайшем друге жертвы – Копылова Алексея Ефимовича. И о его матери. Оба в один голос твердят о серьезном конфликте между парнем и его продюсером, которым был сам Мохнаткин! К слову сказать, именно с тех пор Николай Генрихович лично никого не продюсирует, ограничивается тем, что прослушивает новичков, то бишь кандидатов в звезды и занимается чисто административно-командными делами.

Ну так вот: оба упомянутых свидетеля говорили также о том, что убитый Копылов весьма прозрачно намекал им, что у него есть способ заставить продюсера платить не те жалкие в соответствии с контрактом, а «совсем другие деньги»... Как понимаешь, следствие эту версию разрабатывало. Но в итоге зашло в тупик – тем более что других версий, помимо случайных хулиганов, не было вообще. А потом дело резко закрыли.

– Ты же сам говоришь – зашло в тупик! – недовольно проворчал Меркулов. – Если нет доказательств причастности к убийству Мохнаткина, скажи на милость, какое же это основание?

– А я тебе о том и говорю: если не дашь официального разрешения на прослушку, если у нас не будет на руках соответствующего распоряжения и ордера – убийство Краевой постигнет та же участь и с той же формулировкой!.. Костя, – в голосе Александра Борисовича появились нотки усталости, – прекрати упираться! Головой ручаюсь, что с ордером на руках мы завершим дело в три-четыре дня!..

– А если – ошибка? – уже менее уверенно произнес Меркулов. И Александр Борисович понял, что победил...

Ирина Сергеевна Радова, числящаяся в списке артистов «Дома оперы» как колоратурное сопрано и исполнительница партии Марии Стюарт, произвела на Турецкого самое что ни на есть благоприятное впечатление: ему вообще всегда нравились голубоглазые блондинки! Легкий намек на будущую полноту девушке только шел, делая ее более юной, чем утверждали паспортные данные. К тому же скрадывался высоким, вполне сценическим ростом.